свою нужность, и вместе с тем все чаще задумывался о том, каково должно быть самому этому человеку, перенесшемуся из другого мира и оказавшемуся во враждебной для себя среде. Он так мало спрашивал его об этом, сперва делая вид, что это не такое уж большое дело, затем желая поразить его своей осведомленностью, а в какой-то момент ему стало казаться, что расспросы — это глупо, он ведь не шестилетний ребенок. Теперь же Ал не мог отделаться от мыслей, в которых постоянно предполагал о прошлой жизни Шена и пытался понять, в порядке ли он теперь. Потому что иногда он казался совсем не в порядке. Словно нечто прорывалось из-под завесы, во взгляде или неловко оброненной фразе, и, если не выискивать такие признаки специально, можно их и не заметить. Но теперь Ал сосредоточил все свое внимание на том, чтобы замечать. Он боялся задавать вопросы, но он хотел быть как можно ближе, и для этого нужно было как можно лучше понимать.

Но Ал мог трактовать его поведение лишь исходя из своего опыта. Благо, за свои шестнадцать лет ему довелось пережить не мало. Куда больше, чем детишкам с серебряной ложкой во рту вроде Аннис.

Чи Тау все еще сидел рядом с ним. Ал медленно поднялся с лавки, чувствуя усиливающуюся боль, пульсирующую в висках.

— Мне нужно найти Шена, — произнес он скорее для себя, чем для лидера «Вольных тигров».

Чертов ошейник все еще был на Шене, и Ал не был уверен, как сильно тот ограничивает его возможности.

Чи Тау рассеянно поднял на него взгляд. Ал подумал, что тот даже толком не понял, что он сказал.

— Вам лучше оставаться здесь, — добавил Ал.

— Мы не можем оставаться, — Чи Тау отозвался так тихо, что Алу пришлось напрячь слух. — Сегодня началась массовая охота. Мы не можем… просто остаться.

— Тиграм никак не поможет ваша кончина! — зло воскликнул Ал. — Благоразумие — это не слабость! Просто придумай такой план, в котором твои люди не гибнут попусту!

Сказав это, он отвернулся и пошел прочь из лагеря. Он не хотел смотреть на боль, отразившуюся на лице Чи Тау. Да, это было грубо, и Ал знал, что из-за его слов Чи Тау будет еще больше винить себя в смерти товарищей. Однако если это поможет ему стать рассудительнее — Ал не против был сыграть роль горького отрезвляющего пойла.

Может, он был столь категоричен из-за того, что сам чувствовал долю вины, оставляя этих парней вот так. Но эта доля вины не шла ни в какое сравнение с беспокойством, удушающей волной разливающемся в его груди из-за отсутствия Шена.

Перед тем, как они столкнулись с неприятелем, Муан сказал, что Шен нашел старейшину Рэна, но тот сбежал от него. В битве Шен не участвовал или, во всяком случае, Ал его не видел. Значит ли это, что он все еще где-то в горах? Где его искать? Что помешало ему вернуться в лагерь?

Надеяться найти его в горах в одиночку — все равно что ставить на один шанс из тысячи, но сколько бы благоразумнее ни было оставаться дожидаться его в лагере — Ал просто не в состоянии был усидеть на месте.

Ветки потрескивали, объятые теплыми языками пламени. Отсветы огня играли на каменных стенах и бросали на лица сидящих друг напротив друга людей причудливые тени. В пещере было тепло, но Ши Ён продолжал тянуть руки к огню. Его тонкие бледные пальцы почти касались языков пламени. Длинные черные волосы пологом окутывали спину и плечи. Ю Си наблюдал за каждым его движением, не в силах отделаться от мысли, что следующий неловкий жест отправит прядь этих волос прямо в огонь. Ши Ён, однако, не замечал этого.

Казалось, Ю Си задремал, потому что раздавшаяся фраза заставила его встрепенуться, будто выплывая из грез:

— Вы не спрашиваете.

Голос прозвучал тихо, и вместе с тем в нем затаились некие тревожно-угрожающие нотки.

Ю Си продолжал молча изучать его, но Ши Ён больше ничего не сказал. Напротив, по его лицу пробежала мимолетная тень, словно он досадовал, что вообще открыл рот. Впрочем, отчего бы и не скоротать время беседой? Ю Си не мог себе позволить сон, но ощущал, что слишком утомлен, чтобы не проваливаться в грезы с открытыми глазами. Нога сильно ныла, но эта боль не бодрила, подстегивая к бодрости, а скорее изматывала, давая утомленному сознанию желание укрыться в забытьи зыбкой дремы.

— Ты шаман?

Убрав ладони от огня, Шен слегка поежился, обхватив себя руками. Эта ночь казалась на редкость прохладной. Вопрос Ю Си заставил его улыбнуться.

Командующий контрольным бюро отметил, что, пусть губы его и улыбаются, глаза остаются скорее печальными.

— Разве я похож на шамана? — с улыбкой попенял Шен, подкинув подальше в костер несгоревшую веточку.

— Нет, — спокойно согласился Ю Си.

«Ты больше походишь на лесного духа», — он почти произнес это вслух. Но какой смысл озвучивать это? Ю Си уже спрашивал, и этот человек ответил отрицательно.

Ему внезапно подумалось, что у Ши Ёна красная кровь. У духов не должно быть красной крови, не так ли? Он не знал наверняка. Он посмотрел на его губы — кровь на них больше не пузырилась, но Ю Си на ум пришла запоздала мысль, что, если перед ним человек, с такими симптомами у него должны быть очень серьезные внутренние повреждения.

Но Ши Ён сидел у костра и слабо улыбался, доказывая тем самым свою нечеловеческую принадлежность.

— А кто вы такой? — нарушил молчание Шен.

Ему подумалось, что было бы неплохо, если б Ю Си рассказал что-нибудь о себе. Что угодно, пусть даже продолжит скрывать свою принадлежность к контрольному бюро.

Ю Си прикинул, может ли быть, что Ши Ён просто до сих пор не заметил белый череп на его куртке. В конце концов, он ведь в самом деле не поворачивался к нему спиной. Подумав, что это возможно, Ю Си также решил, что пора заканчивать с этой игрой. Все равно эта ночь вскоре подойдет к концу, а вместе с ней развеются и все сказки. Ю Си не привык ощущать бессилие, поэтому, желая взять ситуацию под свой полный контроль, решил сам все закончить:

— Я из контрольного бюро.

Ю Си привык, что после этой фразы собеседники бледнеют до цвета первого снега. Впрочем, Ши Ён и так был почти нечеловечески